Неточные совпадения
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за
рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле
чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою
рекою.
Она глядит — и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
Люди как
реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая
река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то
чистая, то холодная, то мутная, то теплая.
5 ноября, утром, был опять мороз (–14°С); барометр стоял высоко (757). Небо было
чистое; взошедшее солнце не давало тепла, зато давало много света. Холод всех подбадривал, всем придавал энергии. Раза два нам пришлось переходить с одного берега
реки на другой. В этих местах Холонку шириной около 6 м; русло ее загромождено валежником.
На карте крупного масштаба
река Бикин рисуется в виде сплошного лабиринта проток. Некоторые из них имеют по нескольку километров длины и далеко отходят в сторону, образуя огромные острова, покрытые лесом из ясеня, бархата, липы, тополя, клена, ореха и т.д. Одни протоки имеют удэгейские названия, другие — китайские, третьи — русские. Например, Маумаса, Агаму, Кагала-тун, Чинталу (большое
чистое место), Затяжная и другие.
На другой день мы продолжали наш путь вниз по долине
реки Такемы и в три с половиной дня дошли до моря уже без всяких приключений. Это было 22 сентября. С каким удовольствием я растянулся на
чистой циновке в фанзе у тазов! Гостеприимные удэгейцы окружили нас всяческим вниманием: одни принесли мясо, другие — чай, третьи — сухую рыбу. Я вымылся, надел
чистое белье и занялся работой.
— Нет, — отвечал Костя, — здесь место
чистое, вольное. Одно —
река близко.
Здесь она принимает в себя с правой стороны маленькую речку Чингоузу [Цинь-гоу-цзы —
чистая долина.] с тропой, ведущей к тазовским фанзам на
реке Сибегоу, а с левой стороны будет большой приток Дин-захе.
На
реке Тадушу много китайцев. Я насчитал 97 фанз. Они живут здесь гораздо зажиточнее, чем в других местах Уссурийского края. Каждая фанза представляет собой маленький ханшинный [Водочный, винокуренный.] завод. Кроме того, я заметил, что тадушенские китайцы одеты
чище и опрятнее и имеют вид здоровый и упитанный. Вокруг фанз видны всюду огороды, хлебные поля и обширные плантации мака, засеваемого для сбора опия.
Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его
чистое зеркало —
река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!
По отчету, брюшной тиф наблюдался только в двух северных округах; причиною его указаны недостаток
чистой питьевой воды, загрязнение почвы близ тюрем и
рек, а также теснота и скученность.
Болота бывают
чистые луговые. Этим именем называются все влажные, потные места, не кочковатые, а поросшие чемерицей и небольшими редкими кустами, мокрые только весной и осенью или во время продолжительного ненастья. Покрытые сочною и густою травою, они представляют изобильные сенокосы и вообще называются лугами; они составляют иногда, так сказать, окрестность, опушку настоящих мокрых болот и почти всегда сопровождают течение
рек по черноземной почве, особенно по низменным местам, заливаемым полою водою.
Посреди
чистой воды, когда берега голы и круты, она выставит один нос для свободного дыханья и, погруженная всем остальным телом в воду, уплывет по течению
реки, так что и не заметишь.
Что скажут об этом космополиты! Что подумают те
чистые сердцем, которые, говоря об отечестве, не могут воздержаться, чтобы не произнести:"Да будет забвенна десница моя, ежели забуду тебя, Иерусалиме!"Как глубоко поражены будут те пламенные юноши, которых еще в школе напитывали высокими примерами Регулов и Муциев Сцевол, которые еще в колыбели засыпали под сладкие звуки псалма:"На
реках вавилонских, тамо седохом и плакахом"?!
Там я ложился в тени на траве и читал, изредка отрывая глаза от книги, чтобы взглянуть на лиловатую в тени поверхность
реки, начинающую колыхаться от утреннего ветра, на поле желтеющей ржи на том берегу, на светло-красный утренний свет лучей, ниже и ниже окрашивающий белые стволы берез, которые, прячась одна за другую, уходили от меня в даль
чистого леса, и наслаждался сознанием в себе точно такой же свежей, молодой силы жизни, какой везде кругом меня дышала природа.
«И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и
чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была — там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала
река… Был вечер, и от лучей заката
река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко.
—
Река, берущая начало из нечистого источника, не может быть
чистой, то есть утолять жажду.
Итак, все породы рыб могут жить в одной и той же
реке, если течение ее продолжительно, только одни выше, где вода холоднее и
чище, а другие ниже, где вода теплее и мутнее: в этом убедиться нетрудно, исследовав течение какой-нибудь порядочной
реки.
Жерих не водится в маленьких речках, но любит
реки большие или по крайней мере многоводные, глубокие и быстрые; живет также и в больших,
чистых озерах, питается всякими водяными насекомыми, мелкою рыбою и на нее только берет на удочку; клев его чрезвычайно быстр, и на удочке ходит он необыкновенно бойко; он вырастает длиною в аршин и весом бывает в восемнадцать фунтов.
Они водятся только в водах
чистых:
реках, проточных прудах и больших озерах; икру мечут в мае.
Щука водится только в водах
чистых и появляется в
реках вместе с плотвою и окунями, и вместе с ними дохнет, если вода в пруде или озере от чего-нибудь испортится.
Около Москвы, во всех
реках и
чистых прудах, водится в большом множестве, а в Оренбургской губернии ее нет.
Ерши водятся только в
чистых водах и в большем количестве в
реках песчаных или глинистых, также и озерах, заливаемых полою весеннею водою.
Этот род уженья бывает успешнее в водах
чистых и довольно быстро текущих, особенно в
реках степных, потому что в степях более водится кобылки, чем в других местах, и рыба привыкла к ней, часто попадающей в воду.
Впрочем, иногда налимы берут на середине
реки, на
чистом и гладком дне, а потому надобно ставить разными манерами.
Она водится в большом количестве во всех
чистых водах, особенно в
реках.
Очень редко выудишь ее в
реке; но в конце лета и в начале осени удят ее с лодки в большом количестве в полоях прудов, между травами, и особенно на
чистых местах между камышами, также и в озерах, весной заливаемых тою же
рекою; тут берет она очень хорошо на красного навозного червяка и еще лучше — на распаренную пшеницу (на месте прикормленном); на хлеб клюет не так охотно, но к концу осени сваливается она в прудах в глубокие места материка, особенно около кауза, плотины и вешняка, и держится до сильных морозов; здесь она берет на хлеб и маленькие кусочки свежей рыбы; обыкновенно употребляют для этого тут же пойманную плотичку или другую мелкую рыбку; уж это одно свойство совершенно отличает ее от обыкновенной плотвы.
Красуля принадлежит к породе форели и вместе с нею водится только в
чистых, холодных и быстрых
реках, даже в небольших речках или ручьях, и в новых, не загаженных навозом прудах, на них же устроенных, но только в глубоких и
чистых; стан ее длинен, брусковат, но шире щучьего; она очень красива; вся, как и форель, испещрена крупными и мелкими, черными, красными и белыми крапинами; хвост и перья имеет сизые; нижнюю часть тела — беловато-розового цвета; рот довольно большой; питается мелкою рыбой, червяками и разными насекомыми, падающими в воду снаружи и в ней живущими.
Головль любит воду
чистую и свежую, водится даже в такой холодной воде, в которой язь не может держаться, так что в
реках всегда появляется вслед за породами форели.
Вероятно, он принимает также за
чистую монету и мнение, что плохие стихи составляют грех пред Аполлоном и что плохих писателей в наказание топят в
реке Лете!..
— Вот так — а-яй! — воскликнул мальчик, широко раскрытыми глазами глядя на чудесную картину, и замер в молчаливом восхищении. Потом в душе его родилась беспокойная мысль, — где будет жить он, маленький, вихрастый мальчик в пестрядинных штанишках, и его горбатый, неуклюжий дядя? Пустят ли их туда, в этот
чистый, богатый, блестящий золотом, огромный город? Он подумал, что их телега именно потому стоит здесь, на берегу
реки, что в город не пускают людей бедных. Должно быть, дядя пошёл просить, чтобы пустили.
Неглинка — это арестованная в подземной темнице
река, когда-то катившая свои светлые струи среди дремучих лесов, а потом среди возникающей столицы в такую же
чистую, но более широкую Москву-реку.
Нижний желоб, высеченный в камне, отводит артезианскую и грунтовую воду в
реку, а верхний, меньший, с избытком снабжает
чистой водою резервуар, помещенный у начала штольни.
Ферапонт. Пожарные, ваше высокородие, просят, позвольте на
реку садом проехать. А то кругом ездиют, ездиют —
чистое наказание.
Снилась мне золотая Украина, ее
реки, глубокие и
чистые; седые глинистые берега, покрытые бледно-голубою каймою цветущего льна; лица, лица, ненавистно-милые лица, стоившие стольких слез, стольких терзающих скорбей и гнетущего горя, и вдруг все это тряслось, редело, заменялось темным бором, в котором лохматою ведьмою носилась метель и с диким визгом обсыпала тонкими, иглистыми снежинками лукавую фигуру лешего, а сам леший сидел где-то под сосною и, не обращая ни на что внимания, подковыривал пенькою старый лыковый лапоть.
В шуме родной
реки есть что-то схожее с колыбельной песнью, с рассказами старой няни; Вадим это чувствовал, и память его невольно переселилась в прошедшее, как в дом, который некогда был нашим, и где теперь мы должны пировать под именем гостя; на дне этого удовольствия шевелится неизъяснимая грусть, как ядовитый крокодил в глубине
чистого, прозрачного американского колодца.
Мы только что прошли какой-то город и вышли на луг, где уже расположился шедший впереди нас первый полк. Местечко было хорошее: с одной стороны
река, с другой — старая
чистая дубовая роща, вероятно место гулянья для жителей городка. Был хороший теплый вечер; солнце садилось. Полк стал; составили ружья. Мы с Житковым начали натягивать палатку; поставили столбики; я держал один край полы, а Житков палкой забивал колышек.
Через
реку были положены шаткие бревенчатые лавы, и как раз под ними, в
чистой, прозрачной воде, ходили стаи широколобых голавлей.
Сидя на краю обрыва, Николай и Ольга видели, как заходило солнце, как небо, золотое и багровое, отражалось в
реке, в окнах храма и во всем воздухе, нежном, покойном, невыразимо
чистом, какого никогда не бывает в Москве. А когда солнце село, с блеяньем и ревом прошло стадо, прилетели с той стороны гуси, — и все смолкло, тихий свет погас в воздухе, и стала быстро надвигаться вечерняя темнота.
Река тоже прекрасная и
чистая, Рось, которая свежит одним своим приятным названием, не говоря уже об ее прозрачных водах.
После сего Эраст и Лиза, боясь не сдержать слова своего, всякий вечер виделись (тогда, как Лизина мать ложилась спать) или на берегу
реки, или в березовой роще, но всего чаще под тению столетних дубов (саженях в осьмидесяти от хижины) — дубов, осеняющих глубокий
чистый пруд, еще в древние времена ископанный.
Длинные
чистые сакли с плоскими земляными крышами и красивыми трубами были расположены по неровным каменистым буграм, между которыми текла небольшая
река. С одной стороны виднелись освещенные ярким солнечным светом зеленые сады с огромными грушевыми и лычевыми [Лыча — мелкая слива.] деревьями; с другой — торчали какие-то странные тени, перпендикулярно стоящие высокие камни кладбища и длинные деревянные шесты с приделанными к концам шарами и разноцветными флагами. (Это были могилы джигитов.)
Эта пелена, струистая, яркая и обманчивая, иногда притекала из дали почти к самому берегу
реки, и тогда сама она была как бы
рекой, вдруг излившейся с неба, такой же
чистой и спокойной, как оно.
В том государстве, за темными лесами, за зелеными лугами, за быстрыми
реками, за крутыми берегами, в
чистом поле, на широком раздолье, белокаменны палаты стоят, а во тех палатах, в высокóм терему, у косящата окна, три девицы, три сестрицы, три красавицы сидят, промеж себя разговаривают.
Лениво дышит полдень мглистый;
Лениво катится
река —
И в тверди пламенной и
чистойЛениво тают облака.
Сопровождавшие нас удэхейцы расположились в балагане, а мы — в своем шатре. Мне хотелось определить географические координаты устья ключика Сололи, но так как небо было не совсем
чистое, то я решил совершить еще одну экскурсию по
реке Самарге. Истоки ее находятся в высоком горном узле, откуда берут начало
реки Анюй, Копи, Хор и Самарга, текущие в разные стороны от Сихотэ-Алиня. Таким образом, с Самарги можно выйти на Уссури, Амур и обратно к морю.
Река Анюй в устье разбивается на шесть рукавов, образуя дельту, причем
чистая его вода с такой силой входит в протоку Дырен, что прижимает мутную амурскую воду к противоположному берегу.
Чистая прозрачная хорская вода с такой стремительностью входит в
реку Уссури, что мутную воду последней прижимает к противоположному берегу.
Порой я приходил в себя, открывал глаза и видел красивые горы,
чистые плесы
реки и лес по берегам ее.
Поэтому мы решили вернуться, но только по другой стороне
реки Тепты, где было
чище и меньше зарослей.
А мама в это время, под хлещущим дождем, стояла в темных полях над
рекою и поджидала милого своего сынка. Мама думалась, и девушки-сестры, и Катя Конопацкая. Как я теперь увижу ее, как буду смотреть в ее милые,
чистые глаза? И быстрый говорок погано отстукивал в голове мутившейся от похмелья...